ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1408547153
В. М. Зубарь О характере похода легата Тиберия Плавтия Сильвана в Таврику // Отправлено в Англию в сборник Экзетерского университета. Публикуется по электронному варианту, предоставленному автором, 2001 г.
Топография городищ, на которых прослежены следы пожаров и разрушений, датированных серединой I в., а также предполагаемое участие в экспедиции Плавтия Сильвана римской морской пехоты, позволяет заключить, что военные действия в Юго-Западном и Северо-Западном Крыму носили характер десантных операций с кораблей Равеннской эскадры. Однако, несмотря на решительные действия римских войск, отсутствие античных поселений и городищ I в. в указанных районах не позволяет включать эти земли в состав Херсонесского государства. Более того, археологические памятники свидетельствуют, что после похода Плавтия Сильвана Юго-Западный Крым вплоть до теперешней Севастопольской бухты остался под контролем варварского населения (Высотская, 1972, с. 98—100; Гущина, 1974, с. 44 и сл.). Херсонес и римские войска в это время контролировали, видимо, лишь Гераклейский полуостров с сельскохозяйственными наделами граждан и территорию, прилегавшую к мысу Ай-Тодор, где в это время было начато строительство римского опорного пункта, известного под названием Харакс. Но, несмотря на это, в результате ударов, нанесенных варварам в ходе военной экспедиции Плавтия Сильвана, их военно-политическая активность была ослаблена, а Херсонес укрепил связи с администрацией провинции Мезия и во второй половине I в. оставался в русле римской политики_____________________________
В третьей четверти I в. внешнеполитическое положение Херсонеса, в связи с активизацией скифов и притоком сарматов на Крымский полуостров, усложнилось (Зубар, Савеля, 1989, с. 81—83; Пуздровский, 1999, с. 107—108). Город не мог своими собственными силами справиться с нависшей угрозой со стороны варваров и вынужден был обратиться за помощью к наместнику римской провинции Мезии. Сам факт такого обращения и последовавший за этим поход Т. Плавтия Сильвана свидетельствуют о достаточно тесных контактах гражданской общины Херсонеса с римской администрацией и независимости города от Боспора в это время. Очевидно, это было следствием херсонесско-римского сближения после римско-боспорской войны, в которой на стороне Рима участвовало херсонесское ополчение (подр. см.: Зубарь, Шмалько, 1993, с. 225—230). Вероятно, именно после победоносного окончания этой войны Херсонес получил не только право золотой чеканки (выпуски 47 и 49 гг.) (Анохин, 1977, с. 77, 149—150. — №№ 215, 219—222), но и какие-то иные привилегии, включая обязательство римлян защищать город в случае нападения варваров. Вследствие такого юридического акта гражданская община Херсонеса, вероятно, и обратилась за помощью к наместнику Мезии. В ответ на обращение легат провинции Тиберий Плавтий Сильван Элиан, как об этом свидетельствует его надгробная эпитафия, осуществил решительные действия, в результате которых «царь скифов был отогнан от осажденного им Херсонеса, что за Борисфеном» (CIL, XIV, № 3608).
С этим событием, скорее всего, связано упоминание о посольстве к наместнику Мезии в одном из эпиграфических памятников Херсонеса (IOSPE, I2, № 420). В. В. Латышев на основании палеографии этого декрета считал, что его следует относить ко второй половине I в. н. э. и рассматривал в качестве одного из источников, связанных с походом Т. Плавтия Сильвана (IOSPE, I2, р. 386). Видимо это действительно так, ибо в надписи упоминается наместник именно провинции Мезия, поскольку хорошо известно, что только в период правления Домициана (86 г.) Мезия была разделена на Нижнюю и Верхнюю (Arnold, 1974, p. 275).
Времени и обстоятельствам похода Плавтия Сильвана в Таврику посвящена обширная литература (Minns, 1913, р. 523; Гриневич, 1947, с. 232; Репников, 1941, с. 123; Дьяков, 1941, с. 92; Белов, 1948, с. 103; Pippidi, 1955, р. 378—380; Zavadski, 1975, р. 65; Кадеев, 1981, с. 20—21; Conole, Milns, 1983, р. 189—190 и др.). Но, несмотря на это, еще не все вопросы, связанные с этим событием в истории Северного Причерноморья, можно считать окончательно решенными. Поэтому необходимо еще раз коснуться этой проблемы и на основании всей совокупности источников постараться выяснить место этого события в истории Херсонеса и Юго-Западного Крыма1.
Время похода Плавтия Сильвана в Таврику на помощь Херсонесу определяется исследователями по-разному. Но на основе текста его эпитафии можно утверждать, что это событие произошло после отправки в Армению Л. Цезеннию Пету значительных римских воинских контингентов, которые до этого времени дислоцировались на Дунае (Кадеев, 1981, с. 20; Conole, Milns, 1983, р. 183—184; Карышковский, Клейман, 1985, с. 91).
Л. Цезенний Пет, назначенный императором Нероном (54—68 гг.) наряду с Корбулоном вторым командующим римскими войсками в войне с Парфией, вступил в командование только осенью 61 г., так как до этого он выполнял в Риме обязанности консула (Dio Cass., LXII, 20, 4; Tac. Ann., XV, 7, 1). Именно в это время шла переброска римских войск из Мезии к театру военных действий, в частности подразделений V Македонского легиона, который до начала 62 г. зимовал в Понте и не принимал участия в активных боевых действиях (Tac. Ann., XV, 7, 1.; Кудрявцев, 1949, с. 89; 1954, с. 139; Magic, 1950, p. 558—561; Бокщанин, 1966, с. 198—199, 202; Сапрыкин, 1993, с. 43.). Несколько ранее на Восток из Мезии был переведен IV Скифский легион, который уже в 61 г. участвовал в боевых действиях (Tac. Ann., XV, 6; Ritterling, 1925, Sp. 1256; Parker, 1958, р. 134—135) Таким образом, помощь Херсонесу Плавтием Сильваном могла быть оказана не ранее 61—62 гг.
С другой стороны, экспедиция Т. Плавтия Сильвана, вне всякого сомнения, была осуществлена в русле подготовки планируемого Нероном похода против Кавказской Албании (Plin., HN, VI, 13, 40; Tac. Ann., Hist. I, 6; Suet., Nero, 19, 2; Кудрявцев, 1949, с. 87, 93; Pippidi, 1955, р. 382), накануне которого римская администрация активизировала свою политику не только в отношении Херсонеса, но и других центров Северного Причерноморья (подр. см. Зубарь, 1998, с. 37—51). Именно для этого похода в Италии еще до поездки Нерона в Грецию был набран I Италийский легион, который 20 сентября 66 г. получил значки и орлов (Suet. Nero, 19, 2; CIL, III, 7591; Watson, 1969, р. 23; Kolendo, 1977, р. 400, 407; 1990, р. 130—134). Но подготовка похода на Кавказ и активные действия римлян в отношении античных государств Северного Причерноморья вряд ли могла начаться до заключения мира с Парфией в конце 63 г., так как события на Востоке развивались не совсем благоприятно для Рима (Кудрявцев, 1954, с. 139; Бокщанин, 1966, с. 202; Kienast, 1966, S. 112; Grant, 1968, р. 160—161; Luttwak, 1976, р. 105—106) и вплоть до 66 г. не было выполнено главное условие этого мирного договора (Tac. Ann., XV, 29). Вместе с этим Иосиф Флавий в речи о могуществе Рима, которую он приписывал иудейскому царю Агриппе и датировал 66 г., отмечал, что римляне с помощью 40 военных кораблей и трех тысяч солдат контролировали положение на ранее негостеприимном Понте (Jos. Flav. Bell. Jud., II, 16, 4). На основании этих данных и был сделан вывод о том, что военная экспедиция в Таврику Плавтием Сильваном могла быть осуществлена только между 63 и 66 годами (Зубар, 1988, с. 20), так как уже в 67—68 гг. Римская империя вступила в полосу гражданских войн, в которых активное участие принимали соединения Мезийской армии (Циркин, 1999, с. 141—149).
Однако сейчас время похода Т. Плавтия Сильвана в Таврику может быть уточнено на основе датировки керамических клейм с легендой VEX/CRAVSP, обнаруженных при раскопках на территории Хараксе, где именно в это время римлянами было начато строительство опорного пункта (Ростовцев, 1900, с 155; Блаватский, 1951, с. 254). М. И. Ростовцев считал возможным прочитать указанную аббревиатуру как Vex(illatio) c(lassis) Rav(ennatis) s(umpta) p(ublico)2, что позволяет предполагать использование для переброски войск в Таврику во время экспедиции Т. Плавтия Сильвана кораблей Равеннской эскадры римского флота (Дьяков, 1941, с. 94; Репников, 1941, с. 121—123; Блаватский, 1951, с. 524; 1973, s. 219). Появление в Таврике моряков из состава этого флота В. И. Кадеев объяснял тем, что, поскольку отдельный Мезийский флот уже существовал, но его корабли не были приспособлены для плавания по морю, Т. Плавтию Сильвану были выделены корабли Равеннской эскадры (Кадеев, 1981, с 21). Однако с этим вряд ли можно согласиться.
Напротив, наличие клейм с легендой VEX/CRAVSP в Хараксе позволяет заключить, что до похода Плавтия Сильвана отдельного Мезийского флота еще не существовало, а корабли, которые использовались для транспортировки римских войск, как в период подавления паннонско-далматийского восстания (6—9 гг.) (Starr, 1960, р. 22)3 и похода на Боспор А. Дидия Галла (Tac. Ann., XII, 17; Шелов, 1981, с. 61), так и во время экспедиции Т. Плавтия Сильвана, в оперативном отношении были подчинены равеннскому префекту и являлись составной частью Равеннской эскадры Римской империи (Зубар, 1988, с. 22). Косвенно это подтверждается и тем, что отдельный Понтийский флот был сформирован только в 64 г., после аннексии Понта и заключения Рандейского мирного договора с Парфией (Starr, 1960, р. 125—129; Kienast, 1966, S. 112—119; Bollini, 1968, р. 36; French, 1984, p. 53—60).
К еще более позднему времени относятся данные об отдельном Мезийском флоте (classis Flavia Moesica), который был сформирован после 69 г. при легате Мезии Рубрии Галле, и в период правления императоров Веспасиана (69—79 гг.) или Домициана (81—96 гг.), как и италийские флота, получил почетный титул Praetoria (см.: Fiebiger, 1899, Sp. 2398; Starr, 1960, p. 127; Соломоник, 1966, с. 165—166; Watson, 1969, p. 21; Condurachi, 1974, p. 85; Redde, 1986, p. 263—264, 515—521). В этом отношении показательно, что первые военные дипломы моряков Мезийского флота датируются только концом I в. (CIL. XVI. 37)4. А это в свою очередь является косвенным свидетельством того, что только после окончания гражданских войн в Риме и начальные годы правления императора Веспасиана следует рассматривать в качестве terminus post quem для формирования отдельного Мезийского Флавиева флота, большую часть которого составляли корабли, до этого находившиеся в оперативном подчинении равеннского префекта (Зубар, 1988, с. 22; 1995, с. 136).
Исходя из этого, сейчас более или менее уверенно можно говорить, что римские военные моряки и солдаты морской пехоты с кораблей Равеннской эскадры появились на территории Ай-Тодора не ранее 62—63 гг., когда была предпринята военная акция Тиберия Плавтия Сильвана, и находились там относительно недолго, до конца 60 гг. I в., когда они, вероятно, также как и другие соединения Мезийской армии, были выведены из Таврики и приняли участие в событиях гражданских войн. Косвенно, сказанное подтверждается и тем, что в настоящее время на Ай-Тодоре не зафиксировано никаких строительных остатков, которые безусловно можно было бы датировались третьей четвертью I в., а о присутствии здесь римских военнослужащих можно говорить только на основании клейм с аббревиатурой VEX/CRAVSP и монет I в. Черепица и кирпичи с клеймами Равеннской эскадры обнаружены на м. Ай-Тодор вне четкого археологического контекста, в строительных остатках более позднего времени, поэтому пока не ясно, где располагался в это время римский опорный пункт, пост, лагерь или только маяк с подсобными помещениями.
Наличие в Хараксе керамических клейм Равеннской эскадры, активизация римской политики по отношению к Боспору, которая отразилась на типологии боспорских монет времени правления Котиса I (Зубарь, 1998, с. 38—39), заключение мира с Парфией и последовавшее за этим превращение независимого до этого царства Понт в римскую провинцию (Suet. Nero, 18; Ios. Flav. Bell. Jud., II, 16, 4) — все это позволяет сузить ранее предложенную датировку похода Плавтия Сильвана в Таврику и отнести его к 63—64 гг. Причем римские военнослужащие какое-то время могли дислоцироваться как в Херсонесе, так и на территории Харакса, о чем свидетельствуют керамические клейма Равеннской эскадры и цитировавшееся сообщение Иосифа Флавия (Ios. Flav. Bell. Jud., II, 16, 4).
Крайне ограниченное количество прямых источников по вопросу о походе Плавтия Сильвана в Таврику привело к тому, что характер этой экспедиции определялся исследователями по-разному. Н. И. Репников полагал, что она носила исключительно морской характер (Репников, 1941, с. 123). К. Э. Гриневич и Д. Пиппиди считали, что легат Мезии ограничился лишь дипломатическими мероприятиями, подкрепленными демонстрацией римского военного флота (Гриневич, 1947, с. 232; Pippidi, 1955, p. 378—380). А В. Н. Дьяков указывал, что военная экспедиция Плавтия Сильвана носила комбинированных характер и в ней, помимо военных кораблей, участвовали сухопутные войска (Дьяков, 1941, с. 92). Позднее С. Б. Буйских, базируясь на ошибочной интерпретации ряда археологический памятников в Нижнем Побужье и, несмотря на наличие специальных работ по этому вопросу (подр. см.: Зубар, 1988, с. 19—27)5, считал возможным писать о продвижении римских войск под командованием Т. Плавтия Сильвана сухопутным путем через территорию Ольвийского государства и степную зону Северного Причерноморья в Таврику (Буйских, 1989, с. 24—25; 1991, с. 67—68, 87—88, 131). Учитывая, что точка зрения С. Б. Буйских уже нашла отражение в специальной литературе и обобщающих трудах по древней истории Украины (Крапивина, 1993, с. 148; 1998, с. 402), необходимо на характере экспедиции Плавтия Сильвана остановиться еще раз и рассмотреть все имеющиеся в наличии источники.
В свое время В. Н. Дьяков совершенно справедливо определил один эпиграфический памятник, обнаруженный в Херсонесе (IOSPE, I2, № 369), в качестве части почетного декрета в честь Плавтия Сильвана (Дьяков, 1941, с. 92). С точки зрения М. И. Ростовцева, в начале сохранившегося фрагмента упоминается ежегодная дань, которую город выплачивал скифам (Ростовцев, 1916, с. 14). Но Э. И. Соломоник указала, что термин komidas имел и другие значения, как, например, в херсонесском декрете, где речь шла о нападении варваров на жителей города во время «несения» (komidan) Диониса (IOSPE, I2, № 343). В пользу такой интерпретации свидетельствуют ближайшие строки надписи, где указано, что события происходили вдали от города (Соломоник, 1984, с. 9—10). Затем в надписи рассказывается о скифском царе, который с войском из скифов, сарматов и их союзников напал, буквально «налетел», на город, что стало причиной пожаров на хоре. Далее в декрете говорится, что чествуемый, который прибыл на 12 день, осуществил меры по защите города и его хоры. В конце упоминаются какие-то переговоры с царем варваров, хотя Э. И. Соломоник и не исключает иного восстановления конца декрета.
М. И. Ростовцев полагал, что этот фрагментированный декрет следует относить ко времени, предшествующему экспедиции Плавтия Сильвана. На том основании, что за 12 дней помощь могла прийти сухопутным путем только из Пантикапея, он считал возможным атрибутировать этот памятник в качестве декрета в честь какого-то боспорского царя (Ростовцев, 1916, с. 14). Но из текста декрета вовсе не следует, что помощь Херсонесу была оказана сухопутным путем. Напротив, развитие внешнеполитической обстановки в Северном Причерноморье и активизация в это время варварского населения Таврики скорее всего указывает на то, что помощь городу пришла морем.
В связи с этим необходимо обратить внимание на сообщение перипла Псевдо-Скилака, где, в частности, говорится, что от «…Истра до Бараньего лба три дня и три ночи прямого (выделено мною — В. З.) пути…», а от «…Бараньего лба до Пантикапея день и ночь пути» (Ps-Scyl., 68. Пер. В. В. Латышева)6. Если учесть, что римские корабли с войсками использовали не прямой путь через Черное море, а плыли вдоль берега, что приблизительно вдвое дольше, то от границ Мезии до Херсонеса около 12 дней пути, о чем и говорится в декрете7. Дополнительным, хотя и косвенным аргументом в пользу сделанного вывода может служить итинерарий начала III в. на щите парфянского лучника из Дура-Европос (Cumont, 1926, p. 1—5; Бешевлиев, 1985, с. 2, обр. 1). В данном случае для нас важны не конкретные пункты на этой карте, атрибуция которых дискутируется (Unden, 1932, S. 117—118; Беляев, 1968, с. 135, прим. 35), а тот исключительно важный факт, что итинерарий служил руководством именно для плавания вдоль западного побережья Черного моря до Херсонеса и далее на Кавказ (Ельницкий, 1937, с. 244; Подосинов, 1999, с. 237—240).
Попутно следует отметить, что попытка С. А. Беляева использовать эту карту в качестве доказательства наличия сухопутной дороги через границы Римской империи в Ольвию, Херсонес и даже на Кавказ (Беляев, 1968, с. 135, прим. 46), полностью лишена оснований. Такой надежный источник как Певтингировы таблицы свидетельствуют, что к северу от Дуная не было римских сухопутных дорог, которые вели от границ империи в античные государства Северного Причерноморья (Miller, 1916, S. 492—592; ср. Зубарев, 1999, с. 67—75). Ведь еще Л. А. Ельницкий, сравнивая пункты, указанные в итинерарии и перипле Арриана, подчеркивал, что на карте из Дура-Европос были указаны только те пункты, которые имели удобные гавани, которые использовались для стоянки судов во время плавания вдоль западного побережья Черного моря до Херсонеса (Ельницкий, 1937, с. 244).
Таким образом, приведенные данные позволяют исключить возможность получения Херсонесом помощи по морю от боспорского царя и являются достаточно весомыми аргументами в пользу отнесения рассмотренного эпиграфического памятника ко времени экспедиции Т. Плавтия Сильвана, когда римские войска на кораблях Равеннской эскадры в 63—64 гг. по морю были переброшены в Таврику.
Согласно сообщению Тацита, на Восток из Мезии были приведены IV Скифский и V Македонский легионы, которые дислоцировались здесь со времени правления императора Тиберия (14—37 гг.) (Ritterling, 1925, Sp. 1407—1417, 1556, 1586; Syme, 1933, p. 29; Watson, 1969, p. 14). В Мезии остался лишь VIII Августов легион, штаб которого между 45 и 69 гг. находился в Нове (Ritterling, 1925, Sp. 1469; Parker, 1958, p. 132; Sarnowski, 1984, s. 162—164). Очевидно, одновременно с переброской двух легионов к парфянскому театру военных действий для укрепления северной границы империи на Нижний Дунай из Далмации был переведен VII Клавдиев легион (Parker, 1958, p. 140). Следовательно, к участию в походе Плавтия Сильвана могли быть привлечены военнослужащие VII Клавдиева и VIII Августова легионов. А. Домашевский в свое время полагал, что для боевых действий в Таврике был использован именно VIII Августов легион, который за этот поход получил почетное наименований Augusta (ср. Дьяков, 1941, с. 92; Буйских, 1991, с. 131). Однако в настоящее время настаивать на этом нет никаких оснований (Авдиев, 1993, с. 115). Можно лишь констатировать, что VIII Августов легион получил этот почетный титул, видимо, в период правления Нерона за боевые действия против сарматов, роксолан или даков, но отнюдь не за боевые действия в Таврике (Oldenstein-Pferdehirt, 1984, S. 400).
К сожалению, пока трудно что-либо конкретное сказать о составе экспедиционного корпуса Плавтия Сильвана и не известно, были ли в него включены легионеры и солдаты вспомогательных войск, находившиеся в подчинении легата провинции. Единственное, о чем сейчас можно говорить уверенно, так это о присутствии в составе римских экспедиционных сил моряков с кораблей Равеннской эскадры, о чем свидетельствуют уже упоминавшиеся керамические клейма, обнаруженные при раскопках на Ай-Тодоре и датирующиеся рассматриваемым временем (Авдиев, 1993, с. 115). Исходя из этого, можно говорить, что в походе Плавтия Сильвана приняли участие солдаты морской пехоты, вексилляция которой какое-то время размещались на территории Харакса, и, видимо, начала здесь возведение римского опорного пункта (Дьяков, 1941, с. 95; Сапрыкин, 1981, с. 61).
Морская пехота, которая входила в состав экипажей римских военных кораблей, широко использовалась римлянами как в борьбе с кораблями противника (Connoly, 1975, p. 21), так и в ходе военных операций на суше (Tac. Hist., I, 6, 31, 36; II, 11, 23, 43; III; Parker, 1958, p. 134; Greenhalgh, 1975, p. 9, 68, 76—77), в том числе и в Северном Причерноморье, где известны находки алтарей с посвящениями от имени классиариев (Карышковский, 1979, с. 87; Соломоник, 1983, с. 34—36, № 7; Сон, 1986, с. 66; 1986 а, с. 148). Следовательно, участие морской пехоты в боевых операциях в прибрежной полосе было обычным явлением в римской военной практике.
В связи с тем, что в Мезии между 62 и 68 гг. дислоцировались два вместо трех легионов, как это имело место ранее8, очевидно, в экспедиции Т. Плавтия Сильвана в основном были задействованы военных корабли и солдаты морской пехоты, которые и составляли костях вексилляции Равеннского флота. Маловероятно, что только из-за необходимости оказать помощь Херсонесу римляне пошли бы на риск оголить границы империи на Дунае, а также ослабить гарнизоны Мезии, из состава которых незадолго до этого войска были переброшены на Восток. Со сказанным хорошо согласуется и сообщение Иосифа Флавия о том, что спокойствие в Черном море поддерживают римские солдаты и военные корабли (Ios. Flav. Bell. Jud. II, 16, 4), с помощью которых военнослужащих можно было перебрасывать в той или иной район его акватории. Не исключено, что в этих солдатах можно видеть морских пехотинцев, которые с успехом могли быть использованы для боевых операций на суше и обороны таких важных опорных пунктов, которым в то время стал Харакс.
Вместе с этим сейчас нельзя исключить и того, что переброшенные на кораблях в Таврику римские военнослужащие принимали участие в военных действиях на суше. Об этом, в частности, свидетельствует интересное наблюдение В. И. Кадеева, который указал, что использование в надгробной эпитафии Т. Плавтия Сильвана деепричастия summoto, свидетельствует о военных действиях, которые имели место на суше в окрестностях Херсонеса (Кадеев, 1981, с. 21). В результате этого скифы и их союзники были разбиты. Об этом, в частности, свидетельствует текст почетного декрета в честь Плавтия Сильвана (IOSPE, I2, № 369), в котором говорится о сооружении вала с целью защиты Херсонеса (Лепер, 1912, с. 52).
Сооружение вала является типично римским военным приемом, который использовался, когда возникала необходимость задержать продвижение варваров на границах империи (Fabricius, 1927, Sp. 572—671; Nash-Williams, 1969, p. 153; Divine, 1969, p. 172—184; Бондарь, 1973, с. 155—156). В связи с этим очень интересно сравнить упоминание в декрете вала, с помощью которого предполагалось защитить Херсонес в I в. и стену херсонессцев, о которой сообщает Страбон, говоря о первом походе Диофанта против скифов (Strabo, VII, 4, 7). Вероятно, и в том, и в другом случае, речь шла о каких-то фортификационных сооружениях на границах хоры Херсонеса, где происходили стычки с варварами.
Но военные действия римских войск не ограничились непосредственной округой города. Ряд археологических материалов, и в первую очередь клейма Равеннской эскадры, обнаруженные на Ай-Тодоре, свидетельствуют, что именно в это время римляне начали сооружение здесь своего опорного пункта, на территории, занятой таврами (Тюменев, 1949, с. 85—86; Лесков, 1965, с. 39; Крис, 1981, с. 34—42). Не исключено, что римляне также попытались взять под свой контроль и близлежащие территории, о чем свидетельствует находка на территории санатория «Ясная Поляна» обломка керамиды с клеймом Равеннской эскадры (Орлов, 1984, с. 310).
Строительство римского опорного пункта на м. Ай-Тодор, вероятно, объясняется желанием римлян в первую очередь обезопасить свои корабли, плававшие по Черному морю, от нападений тавров. Ведь из сообщения Тацита известно, что несколько римских военных кораблей, возвращавшихся после разгрома Митридата III (VIII), было выброшено на берег, а солдаты были перебиты таврами (Tac. Ann., XII, 17).
Археологические материалы с определенной долей риска позволяют говорить, что для стабилизации военно-политической обстановки вокруг Херсонеса римские войска, как и в свое время Диофант (Щеглов, 1978, с. 133—134), предприняли ряд военных операций в Юго-Западном и Северо-Западном Крыму (Михлин, 1980, с. 211; Раевский, 1973, с. 116). Вероятно, с действиями римских войск в это время можно связывать гибель в середине I в. Южно-Донузлавского и Беляусского городищ, а также городища «Чайка» (Дашевская, 1964, с. 54; 1967, с. 65; Яценко, 1970, с. 36; Яценко, Попова, 1976, с. 413). К этому же времени относятся следы пожаров и разрушений на Усть-Альминском городище (Высотская, Лобода, 1978, с. 309; Высотская, 1994, с. 144).
Обращает на себя внимание наличие в Усть-Альминском могильнике золотой пластинки, торцовые стороны которой изготовлены в виде хвоста ласточки (tabula ansata) (Высотская, 1994, табл. 38, 16). Аналогичные пластинки из бронзы и серебра хорошо известны по находкам в римских военных лагерях. Обычно на таких пластинках, которые крепились к каким-то вещам или шкатулкам, писались имена владельцев, наименования римских воинских частей, посвящения (Schumacher, 1895, S. 31—32; Fink, 1903, S. 15, taf. IV, fig. 15; Weber, 1981—1983, S. 230—234). Иногда такие таблички использовались в качестве военных тессер (tessera militares), на которых писался пароль на соответствующий день (Weber, 1981—1983, S. 230). В римскую эпоху tabula ansata использовалась для написания имен на мраморных саркофагах (Шангин, 1938, с. 82), а также при изготовлении легионных клейм, которые ставились на черепицу и кирпичи (Jacobi, 1906, S. 49; Taf. VI, 23; Drexil, 1910, Taf. XX, 3, 121; № 13). Следовательно, эти пластинки отражают одну из особенностей римского быта, а находка ее в погребении I в. позднескифского могильника позволяет связывать их с военными действиями в Юго Западном Крыму в ходе экспедиции Т. Плавтия Сильвана9.
Топография городищ, на которых прослежены следы пожаров и разрушений, датированных серединой I в., а также предполагаемое участие в экспедиции Плавтия Сильвана римской морской пехоты, позволяет заключить, что военные действия в Юго-Западном и Северо-Западном Крыму носили характер десантных операций с кораблей Равеннской эскадры. Однако, несмотря на решительные действия римских войск, отсутствие античных поселений и городищ I в. в указанных районах не позволяет включать эти земли в состав Херсонесского государства. Более того, археологические памятники свидетельствуют, что после похода Плавтия Сильвана Юго-Западный Крым вплоть до теперешней Севастопольской бухты остался под контролем варварского населения (Высотская, 1972, с. 98—100; Гущина, 1974, с. 44 и сл.). Херсонес и римские войска в это время контролировали, видимо, лишь Гераклейский полуостров с сельскохозяйственными наделами граждан и территорию, прилегавшую к мысу Ай-Тодор, где в это время было начато строительство римского опорного пункта, известного под названием Харакс. Но, несмотря на это, в результате ударов, нанесенных варварам в ходе военной экспедиции Плавтия Сильвана, их военно-политическая активность была ослаблена, а Херсонес укрепил связи с администрацией провинции Мезия и во второй половине I в. оставался в русле римской политики, о чем свидетельствуют нумизматические источники и памятники эпиграфики второй половины I в. (IOSPE, I2, №№ 421, 422; Анохин, 1977, с. 65—66).
_______________________________________________
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Авдиев А. Г. О времени пребывания подразделений V Македонского легиона в Херсонесе // ВДИ. — 1993. — № 2.
Агбунов М. В. Материалы по античной географии Причерноморья // ВДИ. — 1984. — № 4.
Амброз А. К. Фибулы юга Европейской территории СССР // САИ. — 1966. — Вып. Д 1—30.
Анохин В. А. Монетное дело Херсонеса (IV в. до н. э. — XII в. н. э.). — Киев, 1977.
Белов Г. Д. Херсонес Таврический. — Л., 1948.
Беляев С. А. К пониманию CIL, VIII, 619 // ВДИ. — 1968. — № 4.
Бешевлиев Б. Долен Дунав в античната картография // Археология. — 1985. — Кн. 2.
Блаватский В. Д. Харакс // МИА. — 1951. — № 19.
Бокщанин А. Г. Парфия и Рим. — М., 1966.
Бондарь Р. Д. Некоторые проблемы истории Нижнедунайского лимеса // ВДИ. — 1973. — № 3.
Буйских С. Б. Новые данные о походе Плавтия Сильвана в Таврику // Проблемы исследования античных городов. — Тезисы докладов. — М., 1989.
Буйских С. Б. Фортификация Ольвийского государства (первые века н. э.). — К., 1991.
Высотская Т. Н. Поздние скифы в Юго-Западном Крыму. — К., 1972.
Высотская Т. Н. Усть-Альминское городище и некрополь. — К., 1994. — С. 144.
Высотская Т. Н., Лобода И. И., Работы Альминского отряда // АО за 1975. — М., 1976.
Гриневич К. Э. Херсонес и Рим // ВДИ. — 1947. — № 2.
Гущина И. И. Население сарматского времени в долине р. Бельбек в Крыму // Археологические исследования на юге Восточной Европы. — М., 1974.
Дашевская О. Д. Раскопки Южно-Донузлавского городища в 1961—1962 гг. // КСОАМ. — Одесса, 1964.
Дашевская О. Д. Раскопки Южно-Донузлавского городища в 1963—1965 гг. // КСИА. — 1967. — Вып. 109.
Дьяков В. Н. Окупация Таврики Римом в I в. н. э. // ВДИ. — 1941. — № 1.
Ельницкий Л. А. Новый источник по географии Северного Причерноморья // ВДИ. — 1937. — № 1.
Зубарев В. Г. Римские дороги в междуречье Истра (Дуная) и Тираса (Днестра) по данным Клавдия Птолемея // ВДИ. — 1999. — № 3.
Зубар В. М. Про похід Плавтія Сільвана в Крим // Археологія. — 1988. — Вып. 63.
Зубарь В. М. Херсонес Таврический и Римская империя. Очерки военно-политической истории. — К., 1994.
Зубар В. М. Про ранню дату клейм Мезійського Флавієва Флота // Археологія. — 1995. — № 4.
Зубарь В. М. Северный Понт и Римская империя. — Киев., 1998.
Зубар В. М., Савеля О. Я. Новий сарматський могильник другої половини I — початку II ст. н. е. в Південно-Захадному Криму // Археологія. — 1989. — № 2.
Зубарь В. М., Шмалько А. В. Римско-боспорская война и Херсонес // Древности степного Причерноморья и Крыма. — Запорожье, 1993. — Вып. 4.
Кадеев В. И. Херсонес Таврический в первые века н. э. — Харьков, 1981.
Карышковский П. О. Новые тирасские надписи // Античная Тира и средневековый Белгород. — К., 1979.
Карышковский П. О., Клейман И. Б. Древний город Тира. — К., 1985.
Крапивина В. В. Материальная культура Ольвии I—IV вв. — К., 1993.
Крапивіна В. В. Ольвія у другій половині I ст. до н. е. — третій чверті III ст. н. е. // Давня історія України. — К., 1998. — Т. 2.
Крис Х. И. Кизил-Кобинская культура и тавры // САИ. — 1981. — Вып. Д 1—7.
Кудрявцев В. О. Восточная политика Римской империи в начале правления Нерона // ВДИ. — 1949. — № 3.
Кудрявцев В. О. Источники Корнелия Тацита и Кассия Диона по истории походов Корбулона в Армению // ВДИ. — 1954. — № 2.
Кузьмина А. Г. К вопросу о римской оккупации Херсонеса Таврического // Некоторые вопросы всеобщей истории. — Тула, 1972.
Лепер Р. Х. Херсонесские надписи // ИАК. — 1912. — Вып. 45.
Лесков А. М. Горный Крым в I тыс. до н. э. — К., 1965.
Малеванный А. М. История иллирийцев и римской провинции Иллирик. — Тула, 1997.
Михлин Б. Ю. Фибулы Беляусского могильника // СА. — 1980. — № 3.
Орлов К. К. Работы Ай-Тодорского отряда // АО за 1982 г. — М., 1984.
Подосинов А. В. Черное море в картографической традиции античности и раннего средневековья // Древнейшие государства Восточной Европы 1996—1997 гг. Северное Причерноморье в античности. Вопросы источниковедения. — М., 1999.
Раевский Д. С. К истории греко-скифских отношений (II в. до н. э. — II в. н. э.) // ВДИ. — 1973. — № 2.
Репников Н. И. О характере римской оккупации южного берега Крыма // СА. — 1941. — Т. 7.
Ростовцев М. И. Римские гарнизоны на Таврическом полуострове // ЖМНП. — 1900. — № 4.
Ростовцев М. И. К истории Херсонеса в эпоху ранней римской империи // Сб. статей в честь гр. П. С. Уварова. — М., 1916.
Сапрыкин С. Ю. Черепица с клеймами римского легиона из усадьбы хоры Херсонеса // КСИА. — 1981. — Вып. 168.
Сапрыкин С. Ю. Из истории Понтийского царства Полемонидов (по данным эпиграфики) // ВДИ. — 1993. — № 2.
Соломоник Э. И. О римском флоте в Херсонесе // ВДИ. — 1966. — № 2.
Соломоник Э. И. Латинские надписи Херсонеса Таврического. — М., 1983.
Соломоник Э. И. Граффити с хоры Херсонеса. — К., 1984.
Сон Н. А. Новая латинская надпись из Тиры // ВДИ. — 1986. — № 4.
Сон Н. А. Из истории позднеантичной Тиры // Античная культура Северного Причерноморья в первые века н. э. — К., 1986 а.
Тюменев А. И. Херсонесские этюды. III. Херсонес и местное население: тавры // ВДИ. — 1949. — № 4.
Циркин Ю. Б. Гражданская война 68—69 гг. как этап становления римской средиземноморской державы // ВДИ. — 1999. — № 4.
Шангин М. А. Некоторые надписи Херсонесского музея // ВДИ. — 1938. — № 3 (4).
Щеглов А. Н. Северо-Западный Крым в античную эпоху. — Л., 1978.
Яценко И. В. Исследование сооружений скифского периода на городище Чайка в Евпатории // КСИА. — 1970. — Вып. 124.
Яценко И. В., Попова Е. А. Исследование западных кварталов скифского поселения в Евпатории // АО за 1975. — М., 1976.
Aricescu A. Armata in Dobrogea Romana. — Bucuresti, 1977.
Arnold W. T. The Roman System of Provincial Administration to the accession of Constantine the Great. — Chicago, 1974.
Bollini M. Antichita classiarie. — Ravenna, 1968.
Condurachi Em. Classis Flavia Moesica au I-er siecle de N. E. // D’Etudes sur les frontieres Romaines. Actes du IX-e Congres International. — Bucuresti, Köln, Wien, 1974.
Connoly P. The Roman Army. — Edinburg, 1975.
Conole P., Milns R. D. Neronian frontier Policy in the Balkans: The Career of Ti. Plautius Silvanus // Historia. — 1983. — Bd. 32.
Cumont Fr. Un exirait d’une carte Romain d’enat-major // La Geographie. —
Paris, 1926. — Vol. 43.
Divine D. The North-West Frontier of Rome. A Military Study Hadrian’s Wall. — London, 1969.
Drexil L. F. Das Kastell Stockstadt // ORLR. — Heidelberg, 1910. — Lief. 37.
Fabricius E. Limes // RE. — 1927. — Bd. 13.
Fiebiger. Classis // RE. — 1899. — Bd. 3.
Fink J. Das Kastell Pföring // ORLR. — Heidelberg, 1903. — Lief. 16.
French D. H. Classis Pontica // Epigraphica Anatolica. — 1984. — IV.
Grant M. The Climax of Rome. The Final Achievements of the Ancient World. 161—337 A. D. — Boston, Toronto, 1968.
Greenhalgh P. A. L. The Year of the Four Emperors. — New-York, 1975.
Jacobi H. Das Kastell Kopersburg // ORLR. — Heidelberg, 1906. — Lief. 27.
Kienast D. Untersuchungen zu den Krigersflotten der römischen Kaiserzeit zur alten Geschichte. — Bonn, 1966.
Kolendo J. Recrutement des legions au temps de Neron et la Creation de le Legio I Italico // Limes. Akten des 11. Internationalen Limeskongresses. — Budapest, 1977.
Kolendo J. Sur la date de la Creation de la Legio I Italico // Studia in Honorem Borisi Gerov. — Sofia, 1990.
Luttwak Ed. N. The Grand Strategy of the Roman Empere. From the First Century A. D. to the Third. — Baltimore, London, 1976.
Magic D. Roman Rule in Asia Minor to the End of Third Century after Christ. — Princeton; New — Jersey, 1950.
Miller K. Itineraria Romana. — Stuttgart, 1916.
Nash-Williams V. E. The Roman Frontier in Walls. — Cardiff, 1969.
Oldenstein-Pferdehirt B. Die Geschichte der Legio VIII Augusta // Jahrbuch des Römisch-Germanischen Zentralmuseums Mainz. — 1984. — Jahr. 31.
Parker H. M. D. Roman Legions. — New-York, 1958.
Pippidi D. M. Tiberius Plautius Aeliany si frontiera Danarii de jos in secolol I al erei noaste // SCIV. — 1955. — № 3—4.
Redde M. Mare Nostrum. Les infrastructures, le dispositif et l’histoire de la marine militaire sous l’Empire romain. — Rome, 1986.
Ritterling E. Legio // RE. — 1925. — Bd. 12.
Sarnowski T. Poczatki legionowego budownictwa Novae i Wojny Dackie Domicijana i Trajana // Studia Balcanica. — 1984. — № 1.
Sarnowski T., Savelja O. Das Dolichenum von Balaklawa und die römischen Streitkrfte auf der Südkrim // Archeologia. — 1998. — XLIX.
Schumacher K. Das Kastell Osterburker // ORLR. — Heidelberg, 1895. — Lief. 2.
Starr Ch. G. The Roman Imperial Navy. 31 B. C. — A. D. 324. — New-York, 1960.
Syme R. Some Notes on the Legions under Augustus // JRS. — 1933. — Vol. 23. — Part 1.
Unden R. Bemerkungen zu den Römischen Kartenfragmenten von Dura-Europos // Hermes. — 1932. — Vol 67.
Watson G. B. The Roman Soldier. — London, 1969.
Weber E. Bronzeinschriften und Juschriften auf Bronze // Römischen österreich. — Wien, 1981—1983. — 9/10.
Zavadski T. La légation de Ti. Plautius Dilvanus Aelianus en Mésie et la politique frumentaire de Néron // La Parola del Passato. — 1975. — Vol. 30.
_________________________________________
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АО Археологические открытия
ВДИ Вестник древней истории
ЖМНП Журнал Министерства народного просвещения
ИАК Известия Императорской археологической комиссии
КСИА Краткие сообщения Института археологии АН СССР
КСОАМ Краткие сообщения Одесского археологического музея
МИА Материалы по археологии СССР
СА Советская археология
САИ Свод археологических источников
CIL Corpus inscriptionum Latinarum
IOSPE, I2 Latyschev B. Inscriptiones antiquae orae Septentrionalis
Ponti Euxini. — Petropoli, 1916. — Vol. 1.
JRS Journal of Roman Studies
ORLO Der römische Limes in österreich
RE Pauly A., Wissowa G., Kroll W. Realencyclopädie der klassischen Altertumswissenschaft
________________________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1Автор в свое время также неоднократно касался вопроса о походе Т. Плавтия Сильвана в Таврику (Зубарь, 1994, с. 26—29; 1998, с. 43). Но так как развернутая аргументация была изложена только в специальной статье, опубликованной на украинском языке сравнительно небольшим тиражом (Зубар, 1988, с. 19—27), а также ряд новых данных заставили вновь вернуться к анализу этого события и дополнить сделанные ранее выводы новой аргументацией.
2Т. Сарновский в противоположность этому недавно предложил иное восстановление этого клейма: vex(illatio) c(lassis) Rav(ennatis) S(cythica?, — inopensis?) P(ontica?). См.: Sarnowski, Savelja, 1998, S. 46.
3Подр. об этом восстании см.: Малеванный, 1997. — С. 223—258.
4Полную сводку см.: Aricescu, 1977, p. 70.
5Подробнее о так называемых римских военных лагерях, которые связываются С. Б. Буйских с экспедицией Плавтия Сильвана см.: Зубарь, 1998, с. 48—50.
6Бараний лоб отождествляется с мысом Сарыч или Ай-Тодор. См.: Агбунов, 1984, с. 127—128.
7Основной базой римского военного флота на западном побережье Черного моря были Томы. См.: Kienast, 1966, S. 111.
8После смерти Нерона в Мезии вновь стояло три легиона: III Галльский, VII Клавдиев и VIII Августов. См.: Tac. Ann., II, 74; Parker, 1958, p. 139—140.
9С проникновением римлян на территорию Таврики связывают появление в могильниках Юго-Западного Крыма римских провинциальных фибул I в. См.: Амброз, 1966, с. 93.
См. также:
ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1338247183
Кадеев В. И., Мартемьянов А. П. О ветеранах римской армии в Нижней Мезии и Фракии в первых веках н. э. // «Античный мир и археология». Вып. 7. Саратов, 1990. С. 77—86.
В. М. Зубарь О характере похода легата Тиберия Плавтия Сильвана в Таврику // Отправлено в Англию в сборник Экзетерского университета. Публикуется по электронному варианту, предоставленному автором, 2001 г.
Топография городищ, на которых прослежены следы пожаров и разрушений, датированных серединой I в., а также предполагаемое участие в экспедиции Плавтия Сильвана римской морской пехоты, позволяет заключить, что военные действия в Юго-Западном и Северо-Западном Крыму носили характер десантных операций с кораблей Равеннской эскадры. Однако, несмотря на решительные действия римских войск, отсутствие античных поселений и городищ I в. в указанных районах не позволяет включать эти земли в состав Херсонесского государства. Более того, археологические памятники свидетельствуют, что после похода Плавтия Сильвана Юго-Западный Крым вплоть до теперешней Севастопольской бухты остался под контролем варварского населения (Высотская, 1972, с. 98—100; Гущина, 1974, с. 44 и сл.). Херсонес и римские войска в это время контролировали, видимо, лишь Гераклейский полуостров с сельскохозяйственными наделами граждан и территорию, прилегавшую к мысу Ай-Тодор, где в это время было начато строительство римского опорного пункта, известного под названием Харакс. Но, несмотря на это, в результате ударов, нанесенных варварам в ходе военной экспедиции Плавтия Сильвана, их военно-политическая активность была ослаблена, а Херсонес укрепил связи с администрацией провинции Мезия и во второй половине I в. оставался в русле римской политики_____________________________
В третьей четверти I в. внешнеполитическое положение Херсонеса, в связи с активизацией скифов и притоком сарматов на Крымский полуостров, усложнилось (Зубар, Савеля, 1989, с. 81—83; Пуздровский, 1999, с. 107—108). Город не мог своими собственными силами справиться с нависшей угрозой со стороны варваров и вынужден был обратиться за помощью к наместнику римской провинции Мезии. Сам факт такого обращения и последовавший за этим поход Т. Плавтия Сильвана свидетельствуют о достаточно тесных контактах гражданской общины Херсонеса с римской администрацией и независимости города от Боспора в это время. Очевидно, это было следствием херсонесско-римского сближения после римско-боспорской войны, в которой на стороне Рима участвовало херсонесское ополчение (подр. см.: Зубарь, Шмалько, 1993, с. 225—230). Вероятно, именно после победоносного окончания этой войны Херсонес получил не только право золотой чеканки (выпуски 47 и 49 гг.) (Анохин, 1977, с. 77, 149—150. — №№ 215, 219—222), но и какие-то иные привилегии, включая обязательство римлян защищать город в случае нападения варваров. Вследствие такого юридического акта гражданская община Херсонеса, вероятно, и обратилась за помощью к наместнику Мезии. В ответ на обращение легат провинции Тиберий Плавтий Сильван Элиан, как об этом свидетельствует его надгробная эпитафия, осуществил решительные действия, в результате которых «царь скифов был отогнан от осажденного им Херсонеса, что за Борисфеном» (CIL, XIV, № 3608).
С этим событием, скорее всего, связано упоминание о посольстве к наместнику Мезии в одном из эпиграфических памятников Херсонеса (IOSPE, I2, № 420). В. В. Латышев на основании палеографии этого декрета считал, что его следует относить ко второй половине I в. н. э. и рассматривал в качестве одного из источников, связанных с походом Т. Плавтия Сильвана (IOSPE, I2, р. 386). Видимо это действительно так, ибо в надписи упоминается наместник именно провинции Мезия, поскольку хорошо известно, что только в период правления Домициана (86 г.) Мезия была разделена на Нижнюю и Верхнюю (Arnold, 1974, p. 275).
Времени и обстоятельствам похода Плавтия Сильвана в Таврику посвящена обширная литература (Minns, 1913, р. 523; Гриневич, 1947, с. 232; Репников, 1941, с. 123; Дьяков, 1941, с. 92; Белов, 1948, с. 103; Pippidi, 1955, р. 378—380; Zavadski, 1975, р. 65; Кадеев, 1981, с. 20—21; Conole, Milns, 1983, р. 189—190 и др.). Но, несмотря на это, еще не все вопросы, связанные с этим событием в истории Северного Причерноморья, можно считать окончательно решенными. Поэтому необходимо еще раз коснуться этой проблемы и на основании всей совокупности источников постараться выяснить место этого события в истории Херсонеса и Юго-Западного Крыма1.
Время похода Плавтия Сильвана в Таврику на помощь Херсонесу определяется исследователями по-разному. Но на основе текста его эпитафии можно утверждать, что это событие произошло после отправки в Армению Л. Цезеннию Пету значительных римских воинских контингентов, которые до этого времени дислоцировались на Дунае (Кадеев, 1981, с. 20; Conole, Milns, 1983, р. 183—184; Карышковский, Клейман, 1985, с. 91).
Л. Цезенний Пет, назначенный императором Нероном (54—68 гг.) наряду с Корбулоном вторым командующим римскими войсками в войне с Парфией, вступил в командование только осенью 61 г., так как до этого он выполнял в Риме обязанности консула (Dio Cass., LXII, 20, 4; Tac. Ann., XV, 7, 1). Именно в это время шла переброска римских войск из Мезии к театру военных действий, в частности подразделений V Македонского легиона, который до начала 62 г. зимовал в Понте и не принимал участия в активных боевых действиях (Tac. Ann., XV, 7, 1.; Кудрявцев, 1949, с. 89; 1954, с. 139; Magic, 1950, p. 558—561; Бокщанин, 1966, с. 198—199, 202; Сапрыкин, 1993, с. 43.). Несколько ранее на Восток из Мезии был переведен IV Скифский легион, который уже в 61 г. участвовал в боевых действиях (Tac. Ann., XV, 6; Ritterling, 1925, Sp. 1256; Parker, 1958, р. 134—135) Таким образом, помощь Херсонесу Плавтием Сильваном могла быть оказана не ранее 61—62 гг.
С другой стороны, экспедиция Т. Плавтия Сильвана, вне всякого сомнения, была осуществлена в русле подготовки планируемого Нероном похода против Кавказской Албании (Plin., HN, VI, 13, 40; Tac. Ann., Hist. I, 6; Suet., Nero, 19, 2; Кудрявцев, 1949, с. 87, 93; Pippidi, 1955, р. 382), накануне которого римская администрация активизировала свою политику не только в отношении Херсонеса, но и других центров Северного Причерноморья (подр. см. Зубарь, 1998, с. 37—51). Именно для этого похода в Италии еще до поездки Нерона в Грецию был набран I Италийский легион, который 20 сентября 66 г. получил значки и орлов (Suet. Nero, 19, 2; CIL, III, 7591; Watson, 1969, р. 23; Kolendo, 1977, р. 400, 407; 1990, р. 130—134). Но подготовка похода на Кавказ и активные действия римлян в отношении античных государств Северного Причерноморья вряд ли могла начаться до заключения мира с Парфией в конце 63 г., так как события на Востоке развивались не совсем благоприятно для Рима (Кудрявцев, 1954, с. 139; Бокщанин, 1966, с. 202; Kienast, 1966, S. 112; Grant, 1968, р. 160—161; Luttwak, 1976, р. 105—106) и вплоть до 66 г. не было выполнено главное условие этого мирного договора (Tac. Ann., XV, 29). Вместе с этим Иосиф Флавий в речи о могуществе Рима, которую он приписывал иудейскому царю Агриппе и датировал 66 г., отмечал, что римляне с помощью 40 военных кораблей и трех тысяч солдат контролировали положение на ранее негостеприимном Понте (Jos. Flav. Bell. Jud., II, 16, 4). На основании этих данных и был сделан вывод о том, что военная экспедиция в Таврику Плавтием Сильваном могла быть осуществлена только между 63 и 66 годами (Зубар, 1988, с. 20), так как уже в 67—68 гг. Римская империя вступила в полосу гражданских войн, в которых активное участие принимали соединения Мезийской армии (Циркин, 1999, с. 141—149).
Однако сейчас время похода Т. Плавтия Сильвана в Таврику может быть уточнено на основе датировки керамических клейм с легендой VEX/CRAVSP, обнаруженных при раскопках на территории Хараксе, где именно в это время римлянами было начато строительство опорного пункта (Ростовцев, 1900, с 155; Блаватский, 1951, с. 254). М. И. Ростовцев считал возможным прочитать указанную аббревиатуру как Vex(illatio) c(lassis) Rav(ennatis) s(umpta) p(ublico)2, что позволяет предполагать использование для переброски войск в Таврику во время экспедиции Т. Плавтия Сильвана кораблей Равеннской эскадры римского флота (Дьяков, 1941, с. 94; Репников, 1941, с. 121—123; Блаватский, 1951, с. 524; 1973, s. 219). Появление в Таврике моряков из состава этого флота В. И. Кадеев объяснял тем, что, поскольку отдельный Мезийский флот уже существовал, но его корабли не были приспособлены для плавания по морю, Т. Плавтию Сильвану были выделены корабли Равеннской эскадры (Кадеев, 1981, с 21). Однако с этим вряд ли можно согласиться.
Напротив, наличие клейм с легендой VEX/CRAVSP в Хараксе позволяет заключить, что до похода Плавтия Сильвана отдельного Мезийского флота еще не существовало, а корабли, которые использовались для транспортировки римских войск, как в период подавления паннонско-далматийского восстания (6—9 гг.) (Starr, 1960, р. 22)3 и похода на Боспор А. Дидия Галла (Tac. Ann., XII, 17; Шелов, 1981, с. 61), так и во время экспедиции Т. Плавтия Сильвана, в оперативном отношении были подчинены равеннскому префекту и являлись составной частью Равеннской эскадры Римской империи (Зубар, 1988, с. 22). Косвенно это подтверждается и тем, что отдельный Понтийский флот был сформирован только в 64 г., после аннексии Понта и заключения Рандейского мирного договора с Парфией (Starr, 1960, р. 125—129; Kienast, 1966, S. 112—119; Bollini, 1968, р. 36; French, 1984, p. 53—60).
К еще более позднему времени относятся данные об отдельном Мезийском флоте (classis Flavia Moesica), который был сформирован после 69 г. при легате Мезии Рубрии Галле, и в период правления императоров Веспасиана (69—79 гг.) или Домициана (81—96 гг.), как и италийские флота, получил почетный титул Praetoria (см.: Fiebiger, 1899, Sp. 2398; Starr, 1960, p. 127; Соломоник, 1966, с. 165—166; Watson, 1969, p. 21; Condurachi, 1974, p. 85; Redde, 1986, p. 263—264, 515—521). В этом отношении показательно, что первые военные дипломы моряков Мезийского флота датируются только концом I в. (CIL. XVI. 37)4. А это в свою очередь является косвенным свидетельством того, что только после окончания гражданских войн в Риме и начальные годы правления императора Веспасиана следует рассматривать в качестве terminus post quem для формирования отдельного Мезийского Флавиева флота, большую часть которого составляли корабли, до этого находившиеся в оперативном подчинении равеннского префекта (Зубар, 1988, с. 22; 1995, с. 136).
Исходя из этого, сейчас более или менее уверенно можно говорить, что римские военные моряки и солдаты морской пехоты с кораблей Равеннской эскадры появились на территории Ай-Тодора не ранее 62—63 гг., когда была предпринята военная акция Тиберия Плавтия Сильвана, и находились там относительно недолго, до конца 60 гг. I в., когда они, вероятно, также как и другие соединения Мезийской армии, были выведены из Таврики и приняли участие в событиях гражданских войн. Косвенно, сказанное подтверждается и тем, что в настоящее время на Ай-Тодоре не зафиксировано никаких строительных остатков, которые безусловно можно было бы датировались третьей четвертью I в., а о присутствии здесь римских военнослужащих можно говорить только на основании клейм с аббревиатурой VEX/CRAVSP и монет I в. Черепица и кирпичи с клеймами Равеннской эскадры обнаружены на м. Ай-Тодор вне четкого археологического контекста, в строительных остатках более позднего времени, поэтому пока не ясно, где располагался в это время римский опорный пункт, пост, лагерь или только маяк с подсобными помещениями.
Наличие в Хараксе керамических клейм Равеннской эскадры, активизация римской политики по отношению к Боспору, которая отразилась на типологии боспорских монет времени правления Котиса I (Зубарь, 1998, с. 38—39), заключение мира с Парфией и последовавшее за этим превращение независимого до этого царства Понт в римскую провинцию (Suet. Nero, 18; Ios. Flav. Bell. Jud., II, 16, 4) — все это позволяет сузить ранее предложенную датировку похода Плавтия Сильвана в Таврику и отнести его к 63—64 гг. Причем римские военнослужащие какое-то время могли дислоцироваться как в Херсонесе, так и на территории Харакса, о чем свидетельствуют керамические клейма Равеннской эскадры и цитировавшееся сообщение Иосифа Флавия (Ios. Flav. Bell. Jud., II, 16, 4).
Крайне ограниченное количество прямых источников по вопросу о походе Плавтия Сильвана в Таврику привело к тому, что характер этой экспедиции определялся исследователями по-разному. Н. И. Репников полагал, что она носила исключительно морской характер (Репников, 1941, с. 123). К. Э. Гриневич и Д. Пиппиди считали, что легат Мезии ограничился лишь дипломатическими мероприятиями, подкрепленными демонстрацией римского военного флота (Гриневич, 1947, с. 232; Pippidi, 1955, p. 378—380). А В. Н. Дьяков указывал, что военная экспедиция Плавтия Сильвана носила комбинированных характер и в ней, помимо военных кораблей, участвовали сухопутные войска (Дьяков, 1941, с. 92). Позднее С. Б. Буйских, базируясь на ошибочной интерпретации ряда археологический памятников в Нижнем Побужье и, несмотря на наличие специальных работ по этому вопросу (подр. см.: Зубар, 1988, с. 19—27)5, считал возможным писать о продвижении римских войск под командованием Т. Плавтия Сильвана сухопутным путем через территорию Ольвийского государства и степную зону Северного Причерноморья в Таврику (Буйских, 1989, с. 24—25; 1991, с. 67—68, 87—88, 131). Учитывая, что точка зрения С. Б. Буйских уже нашла отражение в специальной литературе и обобщающих трудах по древней истории Украины (Крапивина, 1993, с. 148; 1998, с. 402), необходимо на характере экспедиции Плавтия Сильвана остановиться еще раз и рассмотреть все имеющиеся в наличии источники.
В свое время В. Н. Дьяков совершенно справедливо определил один эпиграфический памятник, обнаруженный в Херсонесе (IOSPE, I2, № 369), в качестве части почетного декрета в честь Плавтия Сильвана (Дьяков, 1941, с. 92). С точки зрения М. И. Ростовцева, в начале сохранившегося фрагмента упоминается ежегодная дань, которую город выплачивал скифам (Ростовцев, 1916, с. 14). Но Э. И. Соломоник указала, что термин komidas имел и другие значения, как, например, в херсонесском декрете, где речь шла о нападении варваров на жителей города во время «несения» (komidan) Диониса (IOSPE, I2, № 343). В пользу такой интерпретации свидетельствуют ближайшие строки надписи, где указано, что события происходили вдали от города (Соломоник, 1984, с. 9—10). Затем в надписи рассказывается о скифском царе, который с войском из скифов, сарматов и их союзников напал, буквально «налетел», на город, что стало причиной пожаров на хоре. Далее в декрете говорится, что чествуемый, который прибыл на 12 день, осуществил меры по защите города и его хоры. В конце упоминаются какие-то переговоры с царем варваров, хотя Э. И. Соломоник и не исключает иного восстановления конца декрета.
М. И. Ростовцев полагал, что этот фрагментированный декрет следует относить ко времени, предшествующему экспедиции Плавтия Сильвана. На том основании, что за 12 дней помощь могла прийти сухопутным путем только из Пантикапея, он считал возможным атрибутировать этот памятник в качестве декрета в честь какого-то боспорского царя (Ростовцев, 1916, с. 14). Но из текста декрета вовсе не следует, что помощь Херсонесу была оказана сухопутным путем. Напротив, развитие внешнеполитической обстановки в Северном Причерноморье и активизация в это время варварского населения Таврики скорее всего указывает на то, что помощь городу пришла морем.
В связи с этим необходимо обратить внимание на сообщение перипла Псевдо-Скилака, где, в частности, говорится, что от «…Истра до Бараньего лба три дня и три ночи прямого (выделено мною — В. З.) пути…», а от «…Бараньего лба до Пантикапея день и ночь пути» (Ps-Scyl., 68. Пер. В. В. Латышева)6. Если учесть, что римские корабли с войсками использовали не прямой путь через Черное море, а плыли вдоль берега, что приблизительно вдвое дольше, то от границ Мезии до Херсонеса около 12 дней пути, о чем и говорится в декрете7. Дополнительным, хотя и косвенным аргументом в пользу сделанного вывода может служить итинерарий начала III в. на щите парфянского лучника из Дура-Европос (Cumont, 1926, p. 1—5; Бешевлиев, 1985, с. 2, обр. 1). В данном случае для нас важны не конкретные пункты на этой карте, атрибуция которых дискутируется (Unden, 1932, S. 117—118; Беляев, 1968, с. 135, прим. 35), а тот исключительно важный факт, что итинерарий служил руководством именно для плавания вдоль западного побережья Черного моря до Херсонеса и далее на Кавказ (Ельницкий, 1937, с. 244; Подосинов, 1999, с. 237—240).
Попутно следует отметить, что попытка С. А. Беляева использовать эту карту в качестве доказательства наличия сухопутной дороги через границы Римской империи в Ольвию, Херсонес и даже на Кавказ (Беляев, 1968, с. 135, прим. 46), полностью лишена оснований. Такой надежный источник как Певтингировы таблицы свидетельствуют, что к северу от Дуная не было римских сухопутных дорог, которые вели от границ империи в античные государства Северного Причерноморья (Miller, 1916, S. 492—592; ср. Зубарев, 1999, с. 67—75). Ведь еще Л. А. Ельницкий, сравнивая пункты, указанные в итинерарии и перипле Арриана, подчеркивал, что на карте из Дура-Европос были указаны только те пункты, которые имели удобные гавани, которые использовались для стоянки судов во время плавания вдоль западного побережья Черного моря до Херсонеса (Ельницкий, 1937, с. 244).
Таким образом, приведенные данные позволяют исключить возможность получения Херсонесом помощи по морю от боспорского царя и являются достаточно весомыми аргументами в пользу отнесения рассмотренного эпиграфического памятника ко времени экспедиции Т. Плавтия Сильвана, когда римские войска на кораблях Равеннской эскадры в 63—64 гг. по морю были переброшены в Таврику.
Согласно сообщению Тацита, на Восток из Мезии были приведены IV Скифский и V Македонский легионы, которые дислоцировались здесь со времени правления императора Тиберия (14—37 гг.) (Ritterling, 1925, Sp. 1407—1417, 1556, 1586; Syme, 1933, p. 29; Watson, 1969, p. 14). В Мезии остался лишь VIII Августов легион, штаб которого между 45 и 69 гг. находился в Нове (Ritterling, 1925, Sp. 1469; Parker, 1958, p. 132; Sarnowski, 1984, s. 162—164). Очевидно, одновременно с переброской двух легионов к парфянскому театру военных действий для укрепления северной границы империи на Нижний Дунай из Далмации был переведен VII Клавдиев легион (Parker, 1958, p. 140). Следовательно, к участию в походе Плавтия Сильвана могли быть привлечены военнослужащие VII Клавдиева и VIII Августова легионов. А. Домашевский в свое время полагал, что для боевых действий в Таврике был использован именно VIII Августов легион, который за этот поход получил почетное наименований Augusta (ср. Дьяков, 1941, с. 92; Буйских, 1991, с. 131). Однако в настоящее время настаивать на этом нет никаких оснований (Авдиев, 1993, с. 115). Можно лишь констатировать, что VIII Августов легион получил этот почетный титул, видимо, в период правления Нерона за боевые действия против сарматов, роксолан или даков, но отнюдь не за боевые действия в Таврике (Oldenstein-Pferdehirt, 1984, S. 400).
К сожалению, пока трудно что-либо конкретное сказать о составе экспедиционного корпуса Плавтия Сильвана и не известно, были ли в него включены легионеры и солдаты вспомогательных войск, находившиеся в подчинении легата провинции. Единственное, о чем сейчас можно говорить уверенно, так это о присутствии в составе римских экспедиционных сил моряков с кораблей Равеннской эскадры, о чем свидетельствуют уже упоминавшиеся керамические клейма, обнаруженные при раскопках на Ай-Тодоре и датирующиеся рассматриваемым временем (Авдиев, 1993, с. 115). Исходя из этого, можно говорить, что в походе Плавтия Сильвана приняли участие солдаты морской пехоты, вексилляция которой какое-то время размещались на территории Харакса, и, видимо, начала здесь возведение римского опорного пункта (Дьяков, 1941, с. 95; Сапрыкин, 1981, с. 61).
Морская пехота, которая входила в состав экипажей римских военных кораблей, широко использовалась римлянами как в борьбе с кораблями противника (Connoly, 1975, p. 21), так и в ходе военных операций на суше (Tac. Hist., I, 6, 31, 36; II, 11, 23, 43; III; Parker, 1958, p. 134; Greenhalgh, 1975, p. 9, 68, 76—77), в том числе и в Северном Причерноморье, где известны находки алтарей с посвящениями от имени классиариев (Карышковский, 1979, с. 87; Соломоник, 1983, с. 34—36, № 7; Сон, 1986, с. 66; 1986 а, с. 148). Следовательно, участие морской пехоты в боевых операциях в прибрежной полосе было обычным явлением в римской военной практике.
В связи с тем, что в Мезии между 62 и 68 гг. дислоцировались два вместо трех легионов, как это имело место ранее8, очевидно, в экспедиции Т. Плавтия Сильвана в основном были задействованы военных корабли и солдаты морской пехоты, которые и составляли костях вексилляции Равеннского флота. Маловероятно, что только из-за необходимости оказать помощь Херсонесу римляне пошли бы на риск оголить границы империи на Дунае, а также ослабить гарнизоны Мезии, из состава которых незадолго до этого войска были переброшены на Восток. Со сказанным хорошо согласуется и сообщение Иосифа Флавия о том, что спокойствие в Черном море поддерживают римские солдаты и военные корабли (Ios. Flav. Bell. Jud. II, 16, 4), с помощью которых военнослужащих можно было перебрасывать в той или иной район его акватории. Не исключено, что в этих солдатах можно видеть морских пехотинцев, которые с успехом могли быть использованы для боевых операций на суше и обороны таких важных опорных пунктов, которым в то время стал Харакс.
Вместе с этим сейчас нельзя исключить и того, что переброшенные на кораблях в Таврику римские военнослужащие принимали участие в военных действиях на суше. Об этом, в частности, свидетельствует интересное наблюдение В. И. Кадеева, который указал, что использование в надгробной эпитафии Т. Плавтия Сильвана деепричастия summoto, свидетельствует о военных действиях, которые имели место на суше в окрестностях Херсонеса (Кадеев, 1981, с. 21). В результате этого скифы и их союзники были разбиты. Об этом, в частности, свидетельствует текст почетного декрета в честь Плавтия Сильвана (IOSPE, I2, № 369), в котором говорится о сооружении вала с целью защиты Херсонеса (Лепер, 1912, с. 52).
Сооружение вала является типично римским военным приемом, который использовался, когда возникала необходимость задержать продвижение варваров на границах империи (Fabricius, 1927, Sp. 572—671; Nash-Williams, 1969, p. 153; Divine, 1969, p. 172—184; Бондарь, 1973, с. 155—156). В связи с этим очень интересно сравнить упоминание в декрете вала, с помощью которого предполагалось защитить Херсонес в I в. и стену херсонессцев, о которой сообщает Страбон, говоря о первом походе Диофанта против скифов (Strabo, VII, 4, 7). Вероятно, и в том, и в другом случае, речь шла о каких-то фортификационных сооружениях на границах хоры Херсонеса, где происходили стычки с варварами.
Но военные действия римских войск не ограничились непосредственной округой города. Ряд археологических материалов, и в первую очередь клейма Равеннской эскадры, обнаруженные на Ай-Тодоре, свидетельствуют, что именно в это время римляне начали сооружение здесь своего опорного пункта, на территории, занятой таврами (Тюменев, 1949, с. 85—86; Лесков, 1965, с. 39; Крис, 1981, с. 34—42). Не исключено, что римляне также попытались взять под свой контроль и близлежащие территории, о чем свидетельствует находка на территории санатория «Ясная Поляна» обломка керамиды с клеймом Равеннской эскадры (Орлов, 1984, с. 310).
Строительство римского опорного пункта на м. Ай-Тодор, вероятно, объясняется желанием римлян в первую очередь обезопасить свои корабли, плававшие по Черному морю, от нападений тавров. Ведь из сообщения Тацита известно, что несколько римских военных кораблей, возвращавшихся после разгрома Митридата III (VIII), было выброшено на берег, а солдаты были перебиты таврами (Tac. Ann., XII, 17).
Археологические материалы с определенной долей риска позволяют говорить, что для стабилизации военно-политической обстановки вокруг Херсонеса римские войска, как и в свое время Диофант (Щеглов, 1978, с. 133—134), предприняли ряд военных операций в Юго-Западном и Северо-Западном Крыму (Михлин, 1980, с. 211; Раевский, 1973, с. 116). Вероятно, с действиями римских войск в это время можно связывать гибель в середине I в. Южно-Донузлавского и Беляусского городищ, а также городища «Чайка» (Дашевская, 1964, с. 54; 1967, с. 65; Яценко, 1970, с. 36; Яценко, Попова, 1976, с. 413). К этому же времени относятся следы пожаров и разрушений на Усть-Альминском городище (Высотская, Лобода, 1978, с. 309; Высотская, 1994, с. 144).
Обращает на себя внимание наличие в Усть-Альминском могильнике золотой пластинки, торцовые стороны которой изготовлены в виде хвоста ласточки (tabula ansata) (Высотская, 1994, табл. 38, 16). Аналогичные пластинки из бронзы и серебра хорошо известны по находкам в римских военных лагерях. Обычно на таких пластинках, которые крепились к каким-то вещам или шкатулкам, писались имена владельцев, наименования римских воинских частей, посвящения (Schumacher, 1895, S. 31—32; Fink, 1903, S. 15, taf. IV, fig. 15; Weber, 1981—1983, S. 230—234). Иногда такие таблички использовались в качестве военных тессер (tessera militares), на которых писался пароль на соответствующий день (Weber, 1981—1983, S. 230). В римскую эпоху tabula ansata использовалась для написания имен на мраморных саркофагах (Шангин, 1938, с. 82), а также при изготовлении легионных клейм, которые ставились на черепицу и кирпичи (Jacobi, 1906, S. 49; Taf. VI, 23; Drexil, 1910, Taf. XX, 3, 121; № 13). Следовательно, эти пластинки отражают одну из особенностей римского быта, а находка ее в погребении I в. позднескифского могильника позволяет связывать их с военными действиями в Юго Западном Крыму в ходе экспедиции Т. Плавтия Сильвана9.
Топография городищ, на которых прослежены следы пожаров и разрушений, датированных серединой I в., а также предполагаемое участие в экспедиции Плавтия Сильвана римской морской пехоты, позволяет заключить, что военные действия в Юго-Западном и Северо-Западном Крыму носили характер десантных операций с кораблей Равеннской эскадры. Однако, несмотря на решительные действия римских войск, отсутствие античных поселений и городищ I в. в указанных районах не позволяет включать эти земли в состав Херсонесского государства. Более того, археологические памятники свидетельствуют, что после похода Плавтия Сильвана Юго-Западный Крым вплоть до теперешней Севастопольской бухты остался под контролем варварского населения (Высотская, 1972, с. 98—100; Гущина, 1974, с. 44 и сл.). Херсонес и римские войска в это время контролировали, видимо, лишь Гераклейский полуостров с сельскохозяйственными наделами граждан и территорию, прилегавшую к мысу Ай-Тодор, где в это время было начато строительство римского опорного пункта, известного под названием Харакс. Но, несмотря на это, в результате ударов, нанесенных варварам в ходе военной экспедиции Плавтия Сильвана, их военно-политическая активность была ослаблена, а Херсонес укрепил связи с администрацией провинции Мезия и во второй половине I в. оставался в русле римской политики, о чем свидетельствуют нумизматические источники и памятники эпиграфики второй половины I в. (IOSPE, I2, №№ 421, 422; Анохин, 1977, с. 65—66).
_______________________________________________
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Авдиев А. Г. О времени пребывания подразделений V Македонского легиона в Херсонесе // ВДИ. — 1993. — № 2.
Агбунов М. В. Материалы по античной географии Причерноморья // ВДИ. — 1984. — № 4.
Амброз А. К. Фибулы юга Европейской территории СССР // САИ. — 1966. — Вып. Д 1—30.
Анохин В. А. Монетное дело Херсонеса (IV в. до н. э. — XII в. н. э.). — Киев, 1977.
Белов Г. Д. Херсонес Таврический. — Л., 1948.
Беляев С. А. К пониманию CIL, VIII, 619 // ВДИ. — 1968. — № 4.
Бешевлиев Б. Долен Дунав в античната картография // Археология. — 1985. — Кн. 2.
Блаватский В. Д. Харакс // МИА. — 1951. — № 19.
Бокщанин А. Г. Парфия и Рим. — М., 1966.
Бондарь Р. Д. Некоторые проблемы истории Нижнедунайского лимеса // ВДИ. — 1973. — № 3.
Буйских С. Б. Новые данные о походе Плавтия Сильвана в Таврику // Проблемы исследования античных городов. — Тезисы докладов. — М., 1989.
Буйских С. Б. Фортификация Ольвийского государства (первые века н. э.). — К., 1991.
Высотская Т. Н. Поздние скифы в Юго-Западном Крыму. — К., 1972.
Высотская Т. Н. Усть-Альминское городище и некрополь. — К., 1994. — С. 144.
Высотская Т. Н., Лобода И. И., Работы Альминского отряда // АО за 1975. — М., 1976.
Гриневич К. Э. Херсонес и Рим // ВДИ. — 1947. — № 2.
Гущина И. И. Население сарматского времени в долине р. Бельбек в Крыму // Археологические исследования на юге Восточной Европы. — М., 1974.
Дашевская О. Д. Раскопки Южно-Донузлавского городища в 1961—1962 гг. // КСОАМ. — Одесса, 1964.
Дашевская О. Д. Раскопки Южно-Донузлавского городища в 1963—1965 гг. // КСИА. — 1967. — Вып. 109.
Дьяков В. Н. Окупация Таврики Римом в I в. н. э. // ВДИ. — 1941. — № 1.
Ельницкий Л. А. Новый источник по географии Северного Причерноморья // ВДИ. — 1937. — № 1.
Зубарев В. Г. Римские дороги в междуречье Истра (Дуная) и Тираса (Днестра) по данным Клавдия Птолемея // ВДИ. — 1999. — № 3.
Зубар В. М. Про похід Плавтія Сільвана в Крим // Археологія. — 1988. — Вып. 63.
Зубарь В. М. Херсонес Таврический и Римская империя. Очерки военно-политической истории. — К., 1994.
Зубар В. М. Про ранню дату клейм Мезійського Флавієва Флота // Археологія. — 1995. — № 4.
Зубарь В. М. Северный Понт и Римская империя. — Киев., 1998.
Зубар В. М., Савеля О. Я. Новий сарматський могильник другої половини I — початку II ст. н. е. в Південно-Захадному Криму // Археологія. — 1989. — № 2.
Зубарь В. М., Шмалько А. В. Римско-боспорская война и Херсонес // Древности степного Причерноморья и Крыма. — Запорожье, 1993. — Вып. 4.
Кадеев В. И. Херсонес Таврический в первые века н. э. — Харьков, 1981.
Карышковский П. О. Новые тирасские надписи // Античная Тира и средневековый Белгород. — К., 1979.
Карышковский П. О., Клейман И. Б. Древний город Тира. — К., 1985.
Крапивина В. В. Материальная культура Ольвии I—IV вв. — К., 1993.
Крапивіна В. В. Ольвія у другій половині I ст. до н. е. — третій чверті III ст. н. е. // Давня історія України. — К., 1998. — Т. 2.
Крис Х. И. Кизил-Кобинская культура и тавры // САИ. — 1981. — Вып. Д 1—7.
Кудрявцев В. О. Восточная политика Римской империи в начале правления Нерона // ВДИ. — 1949. — № 3.
Кудрявцев В. О. Источники Корнелия Тацита и Кассия Диона по истории походов Корбулона в Армению // ВДИ. — 1954. — № 2.
Кузьмина А. Г. К вопросу о римской оккупации Херсонеса Таврического // Некоторые вопросы всеобщей истории. — Тула, 1972.
Лепер Р. Х. Херсонесские надписи // ИАК. — 1912. — Вып. 45.
Лесков А. М. Горный Крым в I тыс. до н. э. — К., 1965.
Малеванный А. М. История иллирийцев и римской провинции Иллирик. — Тула, 1997.
Михлин Б. Ю. Фибулы Беляусского могильника // СА. — 1980. — № 3.
Орлов К. К. Работы Ай-Тодорского отряда // АО за 1982 г. — М., 1984.
Подосинов А. В. Черное море в картографической традиции античности и раннего средневековья // Древнейшие государства Восточной Европы 1996—1997 гг. Северное Причерноморье в античности. Вопросы источниковедения. — М., 1999.
Раевский Д. С. К истории греко-скифских отношений (II в. до н. э. — II в. н. э.) // ВДИ. — 1973. — № 2.
Репников Н. И. О характере римской оккупации южного берега Крыма // СА. — 1941. — Т. 7.
Ростовцев М. И. Римские гарнизоны на Таврическом полуострове // ЖМНП. — 1900. — № 4.
Ростовцев М. И. К истории Херсонеса в эпоху ранней римской империи // Сб. статей в честь гр. П. С. Уварова. — М., 1916.
Сапрыкин С. Ю. Черепица с клеймами римского легиона из усадьбы хоры Херсонеса // КСИА. — 1981. — Вып. 168.
Сапрыкин С. Ю. Из истории Понтийского царства Полемонидов (по данным эпиграфики) // ВДИ. — 1993. — № 2.
Соломоник Э. И. О римском флоте в Херсонесе // ВДИ. — 1966. — № 2.
Соломоник Э. И. Латинские надписи Херсонеса Таврического. — М., 1983.
Соломоник Э. И. Граффити с хоры Херсонеса. — К., 1984.
Сон Н. А. Новая латинская надпись из Тиры // ВДИ. — 1986. — № 4.
Сон Н. А. Из истории позднеантичной Тиры // Античная культура Северного Причерноморья в первые века н. э. — К., 1986 а.
Тюменев А. И. Херсонесские этюды. III. Херсонес и местное население: тавры // ВДИ. — 1949. — № 4.
Циркин Ю. Б. Гражданская война 68—69 гг. как этап становления римской средиземноморской державы // ВДИ. — 1999. — № 4.
Шангин М. А. Некоторые надписи Херсонесского музея // ВДИ. — 1938. — № 3 (4).
Щеглов А. Н. Северо-Западный Крым в античную эпоху. — Л., 1978.
Яценко И. В. Исследование сооружений скифского периода на городище Чайка в Евпатории // КСИА. — 1970. — Вып. 124.
Яценко И. В., Попова Е. А. Исследование западных кварталов скифского поселения в Евпатории // АО за 1975. — М., 1976.
Aricescu A. Armata in Dobrogea Romana. — Bucuresti, 1977.
Arnold W. T. The Roman System of Provincial Administration to the accession of Constantine the Great. — Chicago, 1974.
Bollini M. Antichita classiarie. — Ravenna, 1968.
Condurachi Em. Classis Flavia Moesica au I-er siecle de N. E. // D’Etudes sur les frontieres Romaines. Actes du IX-e Congres International. — Bucuresti, Köln, Wien, 1974.
Connoly P. The Roman Army. — Edinburg, 1975.
Conole P., Milns R. D. Neronian frontier Policy in the Balkans: The Career of Ti. Plautius Silvanus // Historia. — 1983. — Bd. 32.
Cumont Fr. Un exirait d’une carte Romain d’enat-major // La Geographie. —
Paris, 1926. — Vol. 43.
Divine D. The North-West Frontier of Rome. A Military Study Hadrian’s Wall. — London, 1969.
Drexil L. F. Das Kastell Stockstadt // ORLR. — Heidelberg, 1910. — Lief. 37.
Fabricius E. Limes // RE. — 1927. — Bd. 13.
Fiebiger. Classis // RE. — 1899. — Bd. 3.
Fink J. Das Kastell Pföring // ORLR. — Heidelberg, 1903. — Lief. 16.
French D. H. Classis Pontica // Epigraphica Anatolica. — 1984. — IV.
Grant M. The Climax of Rome. The Final Achievements of the Ancient World. 161—337 A. D. — Boston, Toronto, 1968.
Greenhalgh P. A. L. The Year of the Four Emperors. — New-York, 1975.
Jacobi H. Das Kastell Kopersburg // ORLR. — Heidelberg, 1906. — Lief. 27.
Kienast D. Untersuchungen zu den Krigersflotten der römischen Kaiserzeit zur alten Geschichte. — Bonn, 1966.
Kolendo J. Recrutement des legions au temps de Neron et la Creation de le Legio I Italico // Limes. Akten des 11. Internationalen Limeskongresses. — Budapest, 1977.
Kolendo J. Sur la date de la Creation de la Legio I Italico // Studia in Honorem Borisi Gerov. — Sofia, 1990.
Luttwak Ed. N. The Grand Strategy of the Roman Empere. From the First Century A. D. to the Third. — Baltimore, London, 1976.
Magic D. Roman Rule in Asia Minor to the End of Third Century after Christ. — Princeton; New — Jersey, 1950.
Miller K. Itineraria Romana. — Stuttgart, 1916.
Nash-Williams V. E. The Roman Frontier in Walls. — Cardiff, 1969.
Oldenstein-Pferdehirt B. Die Geschichte der Legio VIII Augusta // Jahrbuch des Römisch-Germanischen Zentralmuseums Mainz. — 1984. — Jahr. 31.
Parker H. M. D. Roman Legions. — New-York, 1958.
Pippidi D. M. Tiberius Plautius Aeliany si frontiera Danarii de jos in secolol I al erei noaste // SCIV. — 1955. — № 3—4.
Redde M. Mare Nostrum. Les infrastructures, le dispositif et l’histoire de la marine militaire sous l’Empire romain. — Rome, 1986.
Ritterling E. Legio // RE. — 1925. — Bd. 12.
Sarnowski T. Poczatki legionowego budownictwa Novae i Wojny Dackie Domicijana i Trajana // Studia Balcanica. — 1984. — № 1.
Sarnowski T., Savelja O. Das Dolichenum von Balaklawa und die römischen Streitkrfte auf der Südkrim // Archeologia. — 1998. — XLIX.
Schumacher K. Das Kastell Osterburker // ORLR. — Heidelberg, 1895. — Lief. 2.
Starr Ch. G. The Roman Imperial Navy. 31 B. C. — A. D. 324. — New-York, 1960.
Syme R. Some Notes on the Legions under Augustus // JRS. — 1933. — Vol. 23. — Part 1.
Unden R. Bemerkungen zu den Römischen Kartenfragmenten von Dura-Europos // Hermes. — 1932. — Vol 67.
Watson G. B. The Roman Soldier. — London, 1969.
Weber E. Bronzeinschriften und Juschriften auf Bronze // Römischen österreich. — Wien, 1981—1983. — 9/10.
Zavadski T. La légation de Ti. Plautius Dilvanus Aelianus en Mésie et la politique frumentaire de Néron // La Parola del Passato. — 1975. — Vol. 30.
_________________________________________
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АО Археологические открытия
ВДИ Вестник древней истории
ЖМНП Журнал Министерства народного просвещения
ИАК Известия Императорской археологической комиссии
КСИА Краткие сообщения Института археологии АН СССР
КСОАМ Краткие сообщения Одесского археологического музея
МИА Материалы по археологии СССР
СА Советская археология
САИ Свод археологических источников
CIL Corpus inscriptionum Latinarum
IOSPE, I2 Latyschev B. Inscriptiones antiquae orae Septentrionalis
Ponti Euxini. — Petropoli, 1916. — Vol. 1.
JRS Journal of Roman Studies
ORLO Der römische Limes in österreich
RE Pauly A., Wissowa G., Kroll W. Realencyclopädie der klassischen Altertumswissenschaft
________________________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1Автор в свое время также неоднократно касался вопроса о походе Т. Плавтия Сильвана в Таврику (Зубарь, 1994, с. 26—29; 1998, с. 43). Но так как развернутая аргументация была изложена только в специальной статье, опубликованной на украинском языке сравнительно небольшим тиражом (Зубар, 1988, с. 19—27), а также ряд новых данных заставили вновь вернуться к анализу этого события и дополнить сделанные ранее выводы новой аргументацией.
2Т. Сарновский в противоположность этому недавно предложил иное восстановление этого клейма: vex(illatio) c(lassis) Rav(ennatis) S(cythica?, — inopensis?) P(ontica?). См.: Sarnowski, Savelja, 1998, S. 46.
3Подр. об этом восстании см.: Малеванный, 1997. — С. 223—258.
4Полную сводку см.: Aricescu, 1977, p. 70.
5Подробнее о так называемых римских военных лагерях, которые связываются С. Б. Буйских с экспедицией Плавтия Сильвана см.: Зубарь, 1998, с. 48—50.
6Бараний лоб отождествляется с мысом Сарыч или Ай-Тодор. См.: Агбунов, 1984, с. 127—128.
7Основной базой римского военного флота на западном побережье Черного моря были Томы. См.: Kienast, 1966, S. 111.
8После смерти Нерона в Мезии вновь стояло три легиона: III Галльский, VII Клавдиев и VIII Августов. См.: Tac. Ann., II, 74; Parker, 1958, p. 139—140.
9С проникновением римлян на территорию Таврики связывают появление в могильниках Юго-Западного Крыма римских провинциальных фибул I в. См.: Амброз, 1966, с. 93.
См. также:
ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1338247183
Кадеев В. И., Мартемьянов А. П. О ветеранах римской армии в Нижней Мезии и Фракии в первых веках н. э. // «Античный мир и археология». Вып. 7. Саратов, 1990. С. 77—86.